История одной терапии
Запрос. Обратился с проблемами общения с другими людьми. Жалуется, что в отношениях быстро теряет интерес к взаимодействию. Неуверен в себе. Состояние угрюмости. Потеря интереса к жизни, причём очень давно (с). Сетует на стресс, тревогу, хроническое ощущение своей никчемности.
Динамика терапии. Клиент посещает терапию полгода.
Понимаю, что нахожусь с ним в стойком преконтакте, где каждый сеанс — это новый преконтакт, который не завершается ничем, кроме ориентировки. Мы словно каждый раз заново знакомимся. Каждый раз ощущение холода и чуждости.
Нахожусь в поиске, в какую сторону пойти. Чувствую, что клиент словно не пускает меня ни в одну из своих тем. Складывается ощущение бесконечной игры в сопротивление, в которой мне не только невозможно сопереживать какому бы то ни было его состоянию, ни обнаружить, про что оно, ни назвать подходящими словами.
Есть ощущение, что клиент постоянно ждёт от меня верных решений, упражнений.
Ждёт, что я пойму его так же точно, как он себя чувствует сам, и подберёт к нему ключ влияния.
Но даже после того, как я «понимаю», описываю ему его же способы поведения, и даже подбираю те самые слова, которые он иногда сам затрудняется сформулировать, поддержку он не берёт. Даже если я позой показываю своё сочувствие, наклоняюсь к нему, останавливаюсь в паузе, фокусирую его в паузе, смотрю поддерживающим взглядом, глаза клиента остаются стеклянными, и он ждёт, что будет дальше, не фокусируясь на обсуждаемом, не заостряя внимание.
Словно найти потребность и поймать паузу, в которой она была бы обнаружена, просто невозможно. Подойдя к потребности, клиент вылетает из темы, взгляд становится расфокусированным. Я понимаю, что в этот момент он меня не воспринимает, он не здесь и не сейчас. В такие моменты он начинает новые ответвления от темы и новые разглагольствования. Я упорно ищу в состоянии клиента ниточку, которая бы развязывала этот гордиев узел из тоски, одиночества, потери интереса к жизни, обиды. Но не нахожу.
Работа остановилась. Каждую сессию начинаю я. С простых вопросов о погоде и работе, пытаясь выстроить доверие и начать беседу. Затем я задаю вопрос: чего хочется сегодня? О чём сегодня будем говорить, про что работать. Клиент каждый раз не знает. Просьба ответить на вопрос вызывает у него гримасы и непонимание, что от него хотят. Он закатывает глаза и морщит лоб, иногда закрывает глаза, чтобы сосредоточиться. У меня возникает ощущение, что я его тащу на себе. Несколько раз по кругу каждую сессию я выстраиваю доверие, диагностирую безопасность в контакте, клиент говорит, что в самой терапии его всё устраивает.
Тогда я возвращаюсь к тому, что взволновало его в прошлой сессии, как правило, он ничего этого не помнит, или помнит как факт, но к той теме возвращаться больше не хочет. Дважды обсуждать одну и ту же тему не хочет, но в его жизни нет какой-то особенной событийной новизны.
Я спрашиваю: «Зачем тогда ходите на терапию?». Ответ: «Вот и я о том же думаю!».
Понемногу мы выходим на установку клиента о том, что я НИЧЕМ помочь ему не могу. Он уже пришёл с этим убеждением и проверял всё это время. А сейчас в этом уверен.
Клиент не принимает себя в состоянии угрюмости. Будто это недуг какой-то, который надо корректировать. В фантазии клиента цель терапии — обнаружить радость, а когда радость возникнет, нужно уметь её удержать, а от угрюмости совсем избавиться. Надо стать позитивным человеком.
Я ему рассказываю, что радость вообще из всех чувств самая мимолетная, она возникает внезапно, точно не из-под палки и рассеивается также внезапно.
Радость — это про отдавание, она приходит на «пустое место», на место отданного материала. Проще говоря, чтобы возникла радость, нужно освободить место в душе.
А куда ей входить, если Л. переполнен претензиями к себе к миру, а выражать чувства не хочет?!
Тогда я говорю о том, что полезно, на мой взгляд, было бы отдавать свои мысли и эмоции здесь, в безопасном пространстве, где их никто не видит.
Ответ клиента: А смысл? А это точно поможет? Если мне станет еще хуже, и потом я совсем развалюсь.
Клиент боится выразить чувства и расклеиться.
СТЫДНО, ЧТО Я ВСЁ ЭТО В СЕБЕ ПОКАЖУ.
Я спрашиваю клиента, поможет ли ему то, что это моя работа — встречаться с разными проявлениями? Поможет ли ему то, что это очень по-человечески — переживать? Что он всё равно останется человеком взрослым, серьёзным?
Ответ: нет, стыд всё равно. Вот были двое людей, которым я доверял все, а теперь их нет.
И после них никто таким уже не станет.
Я проверяю, могу ли я стать таким человеком, покуда у нас и контракт про это и работа?
Ответ: нет. Не можете.
Иными словами, терапия начата и терапия продолжается.
Понимаю, что нахожусь с ним в стойком преконтакте, где каждый сеанс — это новый преконтакт, который не завершается ничем, кроме ориентировки. Мы словно каждый раз заново знакомимся. Каждый раз ощущение холода и чуждости.
Нахожусь в поиске, в какую сторону пойти. Чувствую, что клиент словно не пускает меня ни в одну из своих тем. Складывается ощущение бесконечной игры в сопротивление, в которой мне не только невозможно сопереживать какому бы то ни было его состоянию, ни обнаружить, про что оно, ни назвать подходящими словами.
Есть ощущение, что клиент постоянно ждёт от меня верных решений, упражнений.
Ждёт, что я пойму его так же точно, как он себя чувствует сам, и подберёт к нему ключ влияния.
Но даже после того, как я «понимаю», описываю ему его же способы поведения, и даже подбираю те самые слова, которые он иногда сам затрудняется сформулировать, поддержку он не берёт. Даже если я позой показываю своё сочувствие, наклоняюсь к нему, останавливаюсь в паузе, фокусирую его в паузе, смотрю поддерживающим взглядом, глаза клиента остаются стеклянными, и он ждёт, что будет дальше, не фокусируясь на обсуждаемом, не заостряя внимание.
Словно найти потребность и поймать паузу, в которой она была бы обнаружена, просто невозможно. Подойдя к потребности, клиент вылетает из темы, взгляд становится расфокусированным. Я понимаю, что в этот момент он меня не воспринимает, он не здесь и не сейчас. В такие моменты он начинает новые ответвления от темы и новые разглагольствования. Я упорно ищу в состоянии клиента ниточку, которая бы развязывала этот гордиев узел из тоски, одиночества, потери интереса к жизни, обиды. Но не нахожу.
Работа остановилась. Каждую сессию начинаю я. С простых вопросов о погоде и работе, пытаясь выстроить доверие и начать беседу. Затем я задаю вопрос: чего хочется сегодня? О чём сегодня будем говорить, про что работать. Клиент каждый раз не знает. Просьба ответить на вопрос вызывает у него гримасы и непонимание, что от него хотят. Он закатывает глаза и морщит лоб, иногда закрывает глаза, чтобы сосредоточиться. У меня возникает ощущение, что я его тащу на себе. Несколько раз по кругу каждую сессию я выстраиваю доверие, диагностирую безопасность в контакте, клиент говорит, что в самой терапии его всё устраивает.
Тогда я возвращаюсь к тому, что взволновало его в прошлой сессии, как правило, он ничего этого не помнит, или помнит как факт, но к той теме возвращаться больше не хочет. Дважды обсуждать одну и ту же тему не хочет, но в его жизни нет какой-то особенной событийной новизны.
Я спрашиваю: «Зачем тогда ходите на терапию?». Ответ: «Вот и я о том же думаю!».
Понемногу мы выходим на установку клиента о том, что я НИЧЕМ помочь ему не могу. Он уже пришёл с этим убеждением и проверял всё это время. А сейчас в этом уверен.
Клиент не принимает себя в состоянии угрюмости. Будто это недуг какой-то, который надо корректировать. В фантазии клиента цель терапии — обнаружить радость, а когда радость возникнет, нужно уметь её удержать, а от угрюмости совсем избавиться. Надо стать позитивным человеком.
Я ему рассказываю, что радость вообще из всех чувств самая мимолетная, она возникает внезапно, точно не из-под палки и рассеивается также внезапно.
Радость — это про отдавание, она приходит на «пустое место», на место отданного материала. Проще говоря, чтобы возникла радость, нужно освободить место в душе.
А куда ей входить, если Л. переполнен претензиями к себе к миру, а выражать чувства не хочет?!
Тогда я говорю о том, что полезно, на мой взгляд, было бы отдавать свои мысли и эмоции здесь, в безопасном пространстве, где их никто не видит.
Ответ клиента: А смысл? А это точно поможет? Если мне станет еще хуже, и потом я совсем развалюсь.
Клиент боится выразить чувства и расклеиться.
СТЫДНО, ЧТО Я ВСЁ ЭТО В СЕБЕ ПОКАЖУ.
Я спрашиваю клиента, поможет ли ему то, что это моя работа — встречаться с разными проявлениями? Поможет ли ему то, что это очень по-человечески — переживать? Что он всё равно останется человеком взрослым, серьёзным?
Ответ: нет, стыд всё равно. Вот были двое людей, которым я доверял все, а теперь их нет.
И после них никто таким уже не станет.
Я проверяю, могу ли я стать таким человеком, покуда у нас и контракт про это и работа?
Ответ: нет. Не можете.
Иными словами, терапия начата и терапия продолжается.
- Л. назначает сам, кому он доверен, и я, увы, сейчас не в этом списке
- Л. признал, что не видит смысла в отреагировании чувств и не отдаёт себе отчёта в том, что произойдёт, если он себе это позволит, себя боится
- Он обесценивает всю проделанную работу и подумывает об уходе. Каждый раз он говорит «уйду» и записывается на следующую встречу
- Л. вытесняет весь опыт, прожитый в сессиях, и как будто не присваивает ничего из проделанного.
Терапевтическая позиция.
К клиенту невозможно зайти со стороны невротической части (распознать его привязанности, убеждения насчет отношений, потребность в близости), так как в его жизни нет отношений, кроме отношений на работе и отношений с матерью, братом, да соседом, с которым он снимает квартиру. Попытки разобрать эти отношения встречают сопротивление: зачем я трачу деньги на этих людей, мне про себя интересно!
Клиента невозможно расположить к себе, поглаживанием его нарциссической части (признание его реальных достижений: уехал из дома, самостоятелен, снимает жилье, работает много с одним выходным, не имеет вредных привычек). Все это считает «естественным следствие его усилий и более ничего, это есть и есть». Склонность обесценивать себя, а заодно и других никак не осознается им, он даже не признает, что обесценивает.
Легче всего работать с его шизоидной частью. Поиск удобной позы во время сессии, вопросы о распределении времени и режима наших встреч, беседа о работе, вопросы личного комфорта, его собственные представления о жизни, работе, взаимоотношениях, беседы интеллектуального плана – все это доступно клиенту, на этом уровне довольно легко общаться.
К клиенту невозможно зайти со стороны невротической части (распознать его привязанности, убеждения насчет отношений, потребность в близости), так как в его жизни нет отношений, кроме отношений на работе и отношений с матерью, братом, да соседом, с которым он снимает квартиру. Попытки разобрать эти отношения встречают сопротивление: зачем я трачу деньги на этих людей, мне про себя интересно!
Клиента невозможно расположить к себе, поглаживанием его нарциссической части (признание его реальных достижений: уехал из дома, самостоятелен, снимает жилье, работает много с одним выходным, не имеет вредных привычек). Все это считает «естественным следствие его усилий и более ничего, это есть и есть». Склонность обесценивать себя, а заодно и других никак не осознается им, он даже не признает, что обесценивает.
Легче всего работать с его шизоидной частью. Поиск удобной позы во время сессии, вопросы о распределении времени и режима наших встреч, беседа о работе, вопросы личного комфорта, его собственные представления о жизни, работе, взаимоотношениях, беседы интеллектуального плана – все это доступно клиенту, на этом уровне довольно легко общаться.
Мои переживания в сессии. Чувствую усталость, печаль, бессилие. (я как терапевт ощущаю своё бессилие. Оцениваю работу как трудную. Приходится каждый раз себе объяснять, зачем я здесь. Приходится с собой торговаться: я ведь выполняю не бесполезную работу. Не бесполезную же?)
Как вы удерживаетесь в отношениях? – Не хочу остаться совсем один, со своими переживаниями. Боюсь выйти из себя, и всё здесь забрызгать. Не хочу нарушить отношения и расплачиваться за это. Не хочу соответствовать желаниями окружающих. Надо тратить энергию. Я не люблю себе лгать.
Какие чувства запускают состояние воронки? – зависть и страх. Отношение к 7-8 летнему такое же, как к себе взрослому: я бы мог ответить, я бы мог сказать. Но не сделал и не сказал.
Вы не отделяете себя маленького от себя взрослого. В том и в этом возрасте вы предъявляете к себе одинаковые требования. А вам всего-то было 8 лет.
Р: 1. Много думаете, мал делаете. Придерживаете появляющийся импульс. Как будто ловите себя сзади за фалды: куда пошёл? Сидеть тут!
2. Прихватываете чужую ответственность: девушка ушла, я был не прав. Но ведь это девушка ушла.
3. Ставите себя на последнее место. Удовлетворяете желания после того, как много работали.
Всякий раз, когда вы почувствуете желание что-то сделать, спросите себя: а почему бы не сейчас?
С чем вы уходите сегодня?
- Вот: салфетки опять не понадобились. Я вам опять сэкономил.
Как вы удерживаетесь в отношениях? – Не хочу остаться совсем один, со своими переживаниями. Боюсь выйти из себя, и всё здесь забрызгать. Не хочу нарушить отношения и расплачиваться за это. Не хочу соответствовать желаниями окружающих. Надо тратить энергию. Я не люблю себе лгать.
Какие чувства запускают состояние воронки? – зависть и страх. Отношение к 7-8 летнему такое же, как к себе взрослому: я бы мог ответить, я бы мог сказать. Но не сделал и не сказал.
Вы не отделяете себя маленького от себя взрослого. В том и в этом возрасте вы предъявляете к себе одинаковые требования. А вам всего-то было 8 лет.
Р: 1. Много думаете, мал делаете. Придерживаете появляющийся импульс. Как будто ловите себя сзади за фалды: куда пошёл? Сидеть тут!
2. Прихватываете чужую ответственность: девушка ушла, я был не прав. Но ведь это девушка ушла.
3. Ставите себя на последнее место. Удовлетворяете желания после того, как много работали.
Всякий раз, когда вы почувствуете желание что-то сделать, спросите себя: а почему бы не сейчас?
С чем вы уходите сегодня?
- Вот: салфетки опять не понадобились. Я вам опять сэкономил.
Среди всех дел клиента увлекает только его работа. Живет по принципу «больше сделал – больше получил денег». Работает программистом. На работе берется за сложные задачи, тратит на их выполнение много усилий. Свои заслуги не признает. «Когда достигаешь желаемого, понимаешь, как устал, гордиться и радоваться сил нет». Попытки обнаружить противоположный полюс также встречают сопротивление. В крайнем случае называет себя ленивым, но быстро находит оправдания, сначала копает себя или просто вытесняет свои неуспехи. Каким образом он себя копает, довольно также скудно описывает. Вообще скудность – это главная черта, которая бы описывала эмоциональные и физические проявления клиента. Клиент ведет себя таким образом, как будто говорит «а смысл описывать все это, это все есть и есть». Мои интервенции побуждения его говорить о себе, пояснять, разбираться - встречают сопротивление в виде
либо откровенного и явного «отупения», взгляд становится непонимающим, либо раздражения, типа, «какое отношение имеет этот вопрос к моей теме». Приходится постоянно успокаивать его бдительность и страх, что его разоблачают каким-то непотребным способом и объяснять свои стратегии, почему мы говорим именно об этом сейчас и идем в эту сторону». То есть, мне одновременно приходится быть не только терапевтом, но и самосупервизором, отслеживать точность своих формулировок, потому что они часто (если не всегда не точны). Клиент начинает поправлять меня: «нет, это не то слово…точнее, вот так». После того, как я принимаю его уточнение, он успокаивается и снова впадает в свой анабиоз, ожидая нового витка беседы, который каждый раз происходит по моей инициативе. Кстати, по поводу своих отношений клиент говорит, что ждет, когда к нему другие проявят свою инициативу, а если не проявят, то так тому и быть. Подозреваю, что он будет обижаться, переживать тоску, уходить в игроманию, только бы не делать попыток обратить внимание на себя.
Чувства. Все состояния души и тела чаще всего описывает «все нормально», ничего особенного. «Устал», «депрессия», «ничего не интересно», «прошлая встреча была ни о чем, ничего интересного не вынес».
Чувства в фигуре: чувства как таковые не различает. Знает слово «депрессия», «нет настроения что-то делать, творить», «лень», «неинтересно», «не радостно».
Чувства в фоне: печаль, злость, тоска, одиночество, обида.
Телесные реакции: на первых встречах сидел ровно в одной позе, как робот, из–за чего меня страшно колбасило, я начинала заикаться, говорить невпопад, виновато улыбаться, ерзать на кресле. Темп моей речи был космический, я палила в клиента своими вопросами, постоянно задавала новые направления, краснела, бледнела, боялась его обесценивания. После сессии чувствовала себя измотанной и ничтожной, судила себя за скорость, за то, что не беру паузы. Теперь понимаю, я отчетливо зеркалила его напряжение и страх перед неизвестной ситуацией, которые он подавлял. Только после того, как мы поискали удобную позу, поговорили о том, что можно делать в кабинете, признали возможность подойти и взять воды в бутылке попить, пораскладывали кресло, ища место для рук, напряжение спало, стало легче разговаривать, появилось относительное раскрепощение в контакте и спокойствие в разговоре. Кроме того, намотав кругов по его биографии и не найдя ни одной лазейки, которая беспокоила бы его больше остальных, (под лазейкой я понимаю тему, или вопрос, который был бы заряженнее остальных), я почувствовала бессилие, и желание по-новому разделить ответственность, предоставить возможность клиенту самому выбирать тему, и внутренне подготовиться к встрече с его обесцениваем в случае, если мне нечего будет ему предложить, а она скажет, что терапевт ему не помог и уйдет.
Выясняя, что значит для него «помощь терапевта», я услышала «я рассказываю вам все в подробностях, чтобы вы лучше меня поняли, чтобы вам легче было со мной работать и мне помочь». Помочь – значит подсказать, как действовать, чтобы решить проблему (похоже на «починить сломанное»). Значит, моя задача – лучше его понять, как у него все устроено и подсказать решение, верное и оптимальное. Про чувства, конечно, речь не идет. «Все есть и есть, мне это не интересно».
Я говорю клиенту о том, что на поиски нужно время, нужно время, чтобы определиться, подхожу ли я ему как терапевт, мы ищем потребности, ресурсы, работаем не столько с решениями, сколько с чувствами, прожив которые, клиент сам сможет выбрать то решение, которое оптимально для него самого. Клиент делает тоскливое лицо и отвечает «ну, что вы мне рассказываете, я и сам все это знал, так и представлял».
Что чувствую я, после всего этого. Досаду, злость, бессилие.
либо откровенного и явного «отупения», взгляд становится непонимающим, либо раздражения, типа, «какое отношение имеет этот вопрос к моей теме». Приходится постоянно успокаивать его бдительность и страх, что его разоблачают каким-то непотребным способом и объяснять свои стратегии, почему мы говорим именно об этом сейчас и идем в эту сторону». То есть, мне одновременно приходится быть не только терапевтом, но и самосупервизором, отслеживать точность своих формулировок, потому что они часто (если не всегда не точны). Клиент начинает поправлять меня: «нет, это не то слово…точнее, вот так». После того, как я принимаю его уточнение, он успокаивается и снова впадает в свой анабиоз, ожидая нового витка беседы, который каждый раз происходит по моей инициативе. Кстати, по поводу своих отношений клиент говорит, что ждет, когда к нему другие проявят свою инициативу, а если не проявят, то так тому и быть. Подозреваю, что он будет обижаться, переживать тоску, уходить в игроманию, только бы не делать попыток обратить внимание на себя.
Чувства. Все состояния души и тела чаще всего описывает «все нормально», ничего особенного. «Устал», «депрессия», «ничего не интересно», «прошлая встреча была ни о чем, ничего интересного не вынес».
Чувства в фигуре: чувства как таковые не различает. Знает слово «депрессия», «нет настроения что-то делать, творить», «лень», «неинтересно», «не радостно».
Чувства в фоне: печаль, злость, тоска, одиночество, обида.
Телесные реакции: на первых встречах сидел ровно в одной позе, как робот, из–за чего меня страшно колбасило, я начинала заикаться, говорить невпопад, виновато улыбаться, ерзать на кресле. Темп моей речи был космический, я палила в клиента своими вопросами, постоянно задавала новые направления, краснела, бледнела, боялась его обесценивания. После сессии чувствовала себя измотанной и ничтожной, судила себя за скорость, за то, что не беру паузы. Теперь понимаю, я отчетливо зеркалила его напряжение и страх перед неизвестной ситуацией, которые он подавлял. Только после того, как мы поискали удобную позу, поговорили о том, что можно делать в кабинете, признали возможность подойти и взять воды в бутылке попить, пораскладывали кресло, ища место для рук, напряжение спало, стало легче разговаривать, появилось относительное раскрепощение в контакте и спокойствие в разговоре. Кроме того, намотав кругов по его биографии и не найдя ни одной лазейки, которая беспокоила бы его больше остальных, (под лазейкой я понимаю тему, или вопрос, который был бы заряженнее остальных), я почувствовала бессилие, и желание по-новому разделить ответственность, предоставить возможность клиенту самому выбирать тему, и внутренне подготовиться к встрече с его обесцениваем в случае, если мне нечего будет ему предложить, а она скажет, что терапевт ему не помог и уйдет.
Выясняя, что значит для него «помощь терапевта», я услышала «я рассказываю вам все в подробностях, чтобы вы лучше меня поняли, чтобы вам легче было со мной работать и мне помочь». Помочь – значит подсказать, как действовать, чтобы решить проблему (похоже на «починить сломанное»). Значит, моя задача – лучше его понять, как у него все устроено и подсказать решение, верное и оптимальное. Про чувства, конечно, речь не идет. «Все есть и есть, мне это не интересно».
Я говорю клиенту о том, что на поиски нужно время, нужно время, чтобы определиться, подхожу ли я ему как терапевт, мы ищем потребности, ресурсы, работаем не столько с решениями, сколько с чувствами, прожив которые, клиент сам сможет выбрать то решение, которое оптимально для него самого. Клиент делает тоскливое лицо и отвечает «ну, что вы мне рассказываете, я и сам все это знал, так и представлял».
Что чувствую я, после всего этого. Досаду, злость, бессилие.
Each page is counted, but no folio or page number is expressed or printed, on either display pages or blank pages.
документ клиент А-р
Each page is counted, but no folio or page number is expressed or printed, on either display pages or blank pages.
Клиент, который контролирует свои сигналы и боится, что они выйдут из-под контроля. И я, самым честным образом, и готова с ним быть, покуда ему это нужно, и в то же время боюсь, не выйдет ли из него столь много, что я не смогу с этим встретиться. А за этим забралом, я подразумеваю, много злости и рыданий. Как-то так мне кажется…
Скайп фото
— Я думаю, тебе стоит двигаться в сторону актуализации его злости. Найти злость, встретиться с ней и поддержать её выражение. Пусть он проживает выход гнева, стыд от гнева и обнаруживает, что ничего страшного не происходит. Это терапия его оживления через гнев.
Если ты не испугаешься этого опыта, вы можете накопать много чего интересного.
Ты можешь стать классным психотерапевтом, со специализацией на гневе.
У тебя самой как со злостью-то?
Если ты не испугаешься этого опыта, вы можете накопать много чего интересного.
Ты можешь стать классным психотерапевтом, со специализацией на гневе.
У тебя самой как со злостью-то?