Размагниченный компас:
каково жить без царя в голове?
«Я как размагниченный компас. Ориентиры сбиты, стрелка вращается. Бросаюсь из крайности в крайность. Не понимаю, чего хочу. Вроде хочу идти на эту работу, а вроде и нет… Понимаю, что вообще бы надо работать, надо зарабатывать, но вопрос о деньгах не главный, хватало бы на основное… Если принимаюсь за простую работу, не по своему профилю, понимаю, что просираю настоящие таланты. Если принимаюсь за профильную - бегу от авторитетов, т.к. не могу работать под чужим покровительством. Представляю, как буду творить, самостоятельно распределяя время, но есть надо сегодня, поэтому возвращаюсь к мучительной необходимости выбрать что-то земное … Жизнь идёт мимо, она вроде моя, а вроде и нет. Всё как-то серединка-наполовинку, нет ничего, чтобы я мог назвать «хорошим» или «плохим». Вечная относительность, вечное «это как посмотреть...», понятия и желания резиновые, тяни в любом направлении. Всё можно подвергнуть сомнению. На любое убеждение тут же найду кучу альтернатив. Могу работать на износ, не чувствуя усталости. Не понимаю, когда «хватит», не чувствую чёткое «нет». Нормальный человек, наверное, не будет мириться с хроническим дискомфортом, скажет: со мной так нельзя, я работаю за вознаграждение, хочу отдачи за свой вклад… А я не знаю, что хочу получить и сколько хочу…не знаю. Что вообще можно хотеть и что нельзя? Это касается работы и отношений…».
Палитра запроса. На терапию часто приходят не с чем-то конкретным, острым и травмирующим, а перманентным состоянием пустоты, потери себя и непониманием, чего же на самом деле хочется в жизни. Начинают с отсутствия желаний, целей, планов. Жалуются на нелюбимую работу, на случайно выбранные занятия в жизни и на непостоянство в планах, целях и желаниях. «Вроде очень хочется, а вроде и не очень»…

Внешне это могут быть активные в повседневной жизни мужчины и женщины, дружелюбные и общительные, логично звучащие в своих рассказах и, на первый взгляд, знающие себе цену и себя самих. При этом они — ищущие, запутавшиеся, скрывающие внутреннюю потерянность и разобщённость, испытывающие тревогу.
Проблематику запросов обнаружения себя, определения ориентиров, ощущений потерянности и проживания не свою жизнь я объединила в рубрику под названием «размагниченный компас».

К ощущению разобщённости, рассогласованности с собой не обязательно приводят шоковые травмы или отягчающие обстоятельства в жизни клиентов. В подобных историях нет ни критических изменений, ни воспоминаний о запретах, наказаниях и потрясениях.
Жизнь таких людей на поверку оказывается до безобразия нор-маль-на.
Естественно в каждом случае мы говорим о родителях клиентов, их жизни в семье, о взрослении. Кроме обыденной нормативности к описанию стиля воспитания в семьях таких детей я бы добавила словечко «попустительский».

Напомню, что «попустительский» означает либеральный, предоставляющий свободу.
Но в этой неограниченной свободе для ребёнка нет ничего хорошего. Да, в таких семьях нет ярко выраженной идеологии. Детям не насаждали своих убеждений, конкретных запретов, но и чего-то специально не формировали. Дети часто чувствуют себя потерянными от привычки быть потерянными в своей семье.

Кроме того, в историях моих клиентов часто фигурирует образ «отсутствующего» отца, который физически и фактически был, но как носитель отцовской роли отсутствовал: не выполнял своих обязанностей, не справлялся с ними, отстранялся, не защищал, пропадал, уезжал. А в иных случаях, даже находясь рядом, проявлял эмоциональное равнодушие.
В каком-то смысле состояние размагниченного компаса отсылает нас к теме отсутствующего отца, кому и посвящена сия публикация.

Знать чего хочешь, можно тогда, когда есть от чего отталкиваться, и это что-то — ориентиры, заданные другими людьми. Проблема внутренней «размагниченности» возникает в ответ на отсутствие ориентиров, напоминает выход в открытый космос, где во всём и везде разбираться нужно самому, где сознание подвергается пытке неопределённостью.

Обсуждая ситуацию «отсутствующего» отца, можно обнаружить у клиента ощущение себя очень травмированным, хотя в его детстве не было эпизодов насилия. Во временном континууме также нет точки, которую можно было бы назвать отправным моментом затянувшихся проблем, с которыми клиент сегодня обратился к психологу: у него просто апатия постоянно, мучительное самоопределение — постоянно, трудности выбора — постоянно. Навязчивые мысли постоянно и ощущение себя — нигде...

Такой ребёнок с довольно раннего возраста испытывает нагруженность эго-функции, ему приходилось много решать не по годам. Он часто слышал:
«думай своей головой, решай»,
«а теперь посиди и подумай, что это такое было»,
«давай выберем, как для мамы будет лучше».
Ребёнком его привлекали для решения семейных дел, спрашивали, как с равного. Для маленького человека без понимания, что хорошо и что плохо, это было настоящим испытанием.

Ребёнку предлагалось найти оценку событиям, провести сложнейший анализ. При отсутствии примеров принятия решений от взрослых он получал травматизацию бесконечностью. Бесконечностью пребывания с самим собой наедине.
Лишь по тяжёлому взгляду родственника или затянувшемуся молчанию предлагалось догадаться, что он совершил нечто очень плохое или хорошее, эмоции в семье не проговаривались. Само плохое не называлось, не порицалось и не наказывалось. Родители ожидали от ребёнка, что тот сам поймёт, сам себя накажет и сам усвоит урок.
Думаю, это очень тяжёлое испытание для ребёнка.

Ребёнок мог «выращивать» (и вырастил) голову до невероятных размеров, всё подвергая сомнению, упражняясь в аналитическом мышлении, оставшись при этом глубоко несчастным, поскольку ориентиров, от которых можно было бы оттолкнуться, ему изначально не дали.
Отсутствие ориентиров вынудило его искать опоры на ощупь, догадываться, как быть правильным, как не натворить бед, как попасть в нужную реакцию родителя.
Всё это привело в итоге к стойкой привычке постоянно лицемерить перед собой.

Вопреки убеждению, что излишняя жёсткость может нанести вред ребёнку, отсутствие всякой жёсткости — также немалый вред. Если в первом случае старшие люди воспринимаются как непререкаемые авторитеты, в их обществе молодое мнение подавлено, то во втором случае подавляющие авторитеты отсутствуют, но развития среди этой пустоты также не наступает.
Не у кого спросить совета, опыт предыдущих поколений не в доступе, нет безопасности.

Отсутствие старшинства в семье оборачивается в последующих событиях боком. Привыкнув спрашивать только с себя, попав в коллектив, человеку сложно воспринимать опыт более старших товарищей и коллег спокойно. Сформировавшись терпимым к отсутствию всяких авторитетов, он не обучен житию в коллективе, где действует иерархия. Ему, взрослому, сложно переживать взаимоотношения, основанные на подчинении, на субординации.
Как волк-одиночка, он теперь не вписывается ни в какую готовую реальность.

Each page is counted, but no folio or page number is expressed or printed, on either display pages or blank pages.
Границы, транслируемые воспитанием — основа формирования личности ребёнка.
В понятие границ входят правила, принятые в семье, семейные традиции и привычки. Это приемлемые установленные формы поведения, обращения друг с другом.
В случае, когда определённости в родительских нормах не было, и к ним не призывали, ребёнку ничего не оставалось, кроме как «дойти до всего своим умом», самому отправиться искать эту норму, для чего он впоследствии был вынужден организовывать себе эксперименты в жизни. Став взрослым, такой человек часто включается в разные авантюры не понимая, а надо оно ему или нет.

  • Когда нет опыта тестировать усталость, приходится напрягаться до изнеможения на работе, заслуживая расположение коллег и начальства.
  • Когда нет привычки слушать себя, нужно слушать других, подражая им и обезьянничая.
  • Когда нет уважения к своему личному пространству, привычно действовать за компанию, надеясь отыскать в этой компании — себя.
  • Если обделен опытом позитивного общения с близкими, нужно включиться в травмирующие, взаимоотношения, где много неопределённости.

Ищущий всеми способами будет испытывать чашу своего терпения, претерпевая много мук, в поисках себя «стреляя по воробьям». К поискам себя и своих границ могут относиться любые формы зависимости, от химической о любовной. Всё это пробы на собственной шкуре, а что и как получится, — неизвестно.
Выросший взрослый склонен ставит эксперименты на глубину переживаний, своей эмоциональности, манипулирует со смыслом жизни, долго ищет профессию.

Ищущий предпринимает многие попытки выстроить ту самую «границу» от которой можно оттолкнуться. И, как чаще всего бывает, сначала попытается понять, чего НЕ ХОЧЕТ, что ему ВРЕДНО, а лишь затем определяется с пределами допустимости.
Each page is counted, but no folio or page number is expressed or printed, on either display pages or blank pages.
Когда люди жалуются: «у меня был авторитарный отец, он запрещал мне делать то и это, на всё имел своё мнение, мешал мне идти своим путём», — всё это сложные переживания конечно, но в то же время авторитарный отец — это определённый отец, у него есть характеристика и есть граница.
Выражение «плясать от печки» иллюстрирует начало сепарации и взросления. Ребёнок определённого родителя может либо тревожно подчиняться, либо агрессивно бунтовать.
В любом случае он уже формирует своё отношение к родительскому авторитету. Когда же авторитета нет, то нет и ориентиров, нет понимания, что делать. Это очень мучительно.

Никакой ребёнок не рождается с установкой на бунт и полную свободу от границ.
Наоборот, маленькому человеку нужны правила, они создают ощущение безопасности.
Ему нравится поступать правильно, совершать ритуалы, которые совершают взрослые.
Ребёнок отстранённого от воспитания родителя не счастливее ребёнка с контролирующим родителем. Ребёнку нужна понятная граница.

Присутствие заинтересованного определённого родителя, ритуалы и традиции, понимание, что можно и что нельзя, создают причастность именно к этой семье, именно к этому роду, делают его уникальным, не похожим на других.
Безусловно, вырастая, вчерашний ребёнок подвергает сомнению родительские установки, на основе которых создаёт свои. Но хорош, когда у него есть, ЧТО опровергать.

Воспитывать ребёнка с установкой «как-нибудь сам выкрутится» — верный способ обречь его на страдание. Если после 14 лет целесообразно передавать больше ответственности за поступки, то до 5 означает требовать от него больше, чем он сможет вынести, уничтожать его личное счастье. Став взрослыми, дети безучастных родителей признаются, что в формировании своих убеждений всю жизнь чувствуют, что как будто пытаются оттолкнуться от воды.

В ситуации неопределённости прежде, чем выстроится понимание, что хорошо и что плохо, что люблю и что ненавижу, как со мной можно и как нельзя, пройдёт большое количество времени. И выход здесь только один — включаться в жизнь, учиться плавать без спасательного круга, ошибаться, «тыкаться носом», «на свой страх и риск», ценою довольно хрупкой личностной безопасности. Со спасательным кругом — учиться у наставника или проходить личную терапию.

Когда взрослый человек приходит на терапию в состоянии размагниченного компаса, он интуитивно ищет потерянного родителя, вопрошая: может быть, ты знаешь, как жить правильно? Это нормально, но цель терапевта не дать ориентиры, как правильно (да и клиенту нет дела на самом деле, что считает правильным терапевт),
а помогать клиенту в овладении навыком контейнирования своих чувств: распознавать их, называть, сравнивать между собой, выражать по адресу.

Часто в начале процесса терапевт как бы берёт на себя часть родительских функций, мягко и настойчиво помогая осознавать собственные потребности клиента. Присутствуя, предлагая посильные эксперименты, помогает подобрать нужные слова для выражения желаний, поддерживает автономию, помогает проживать неопределённость, страх, покинутость.
Затем в процессе терапии терапевт всё больше делегирует выполнение этих процессов клиенту, чтобы однажды тот мог воспроизводить эти внутренние операции без терапевта и без тревоги. В данном случае это и будет процессом терапии — возвращением стрелок компаса на место.
Читать далее
Предыдущий материал