История одной терапии
Не благодарите
Предыдущий материал
Л. посещал терапию уже несколько месяцев, и в нашем взаимодействии всё шло, как по часам. Он всегда записывался только на одну неделю вперёд и всегда появлялся чётко в назначенное время. Со своей стороны я также поддерживала стабильность.
Необходимости в уточняющих звонках не возникало. Не нужно спрашивать, состоится ли встреча, кто и насколько опаздывает.
Моё непреложное правило «проводить сеанс во что бы то ни стало» и его, Л., нежелание суетиться, а может, попросту избегание дополнительных пересечений делали наш контракт устойчивым до монолитности.
Монолитными оставались и темы. Перемен в жизни Л. не происходило. Сессии развивались примерно по одному сценарию. Настроение оставалось плюс-минус тем же: скучно, уныло, и почему я такой?.
С настойчивостью Л. упирал на запрос, который для него по-прежнему актуален: как испытывать радость? Радость не наступала.
Первичный опрос «как прошла ваша неделя?» сваливался в перечисление им эпизодов сильного напряжения, бессоницы, обострения соматических симптомов и сетование на то, как скучна и сера жизнь. Я пыталась обращаться к его детскому опыту, связывать сегодняшние переживания с возможным травматичным прошлым. Беседы не вовлекали Л. Он выглядел так, будто его мучают несущественными вопросами.
Надо ли говорить, что такая работа и ожидание очередной сессии вдохновения не добавляли.
В принципе, я не допускала мысль о том, что существуют ситуации, когда ничем нельзя помочь. Мы же не в ситуации на грани жизни и смерти, а вот в такой, бытовой, как у Л.
Ходит же он зачем-то на терапию, в самом деле! Ведя терапию Л., я начала чувствовать, что вхожу в злобный азарт обнаружения способа, которым я прихлопну его психологические защиты и его извечное бодание со всем, что ему ни предложишь. Но не могу отрицать, что стала порядком уставать от упражнений по поднятию тяжестей.
Однажды в связи с тем, что предыдущий клиент не пришёл, у меня образовался большой перерыв, и, оказалось, что я приехала в кабинет рано. Нет ничего хуже впустую потраченного времени!
От ожидания устаёшь больше, чем от непрерывной беседы и приёма нескольких человек. Обычно я нахожу, чем заняться: читаю книги, работаю над новыми статьями.
К тому же у меня много интереса к чисто статистической работе.
Но в тот день занять себя изучением литературы или подготовкой к занятиям я не могла.
Хотелось отменить приём и отправиться домой в нормальное время. Я позвонила Л. с вопросом: можно ли перенести наш сеанс на завтра? Наша встреча оказывалась самой поздней.
Л. мне ответил: «Нет, завтра я не могу. И в пятницу не могу.
А на следующей неделе смог бы только в пятницу, субботу и воскресенье». Предложенные варианты были ничем не лучше перспективы сегодня коротать время в ожидании. Тогда я оставила всё, как прежде, и осталась в кабинете, сославшись, что всё-таки у нас уговор, и у меня перед ним обязательства.
Л. посещал терапию уже несколько месяцев, и в нашем взаимодействии всё шло, как по часам. Он всегда записывался только на одну неделю вперёд и всегда появлялся чётко в назначенное время. Со своей стороны я также поддерживала стабильность.
Необходимости в уточняющих звонках не возникало. Не нужно спрашивать, состоится ли встреча, кто и насколько опаздывает.
Моё непреложное правило «проводить сеанс во что бы то ни стало» и его, Л., нежелание суетиться, а может, попросту избегание дополнительных пересечений делали наш контракт устойчивым до монолитности.
Монолитными оставались и темы. Перемен в жизни Л. не происходило. Сессии развивались примерно по одному сценарию. Настроение оставалось плюс-минус тем же: скучно, уныло, и почему я такой?.
С настойчивостью Л. упирал на запрос, который для него по-прежнему актуален: как испытывать радость? Радость не наступала.
Первичный опрос «как прошла ваша неделя?» сваливался в перечисление им эпизодов сильного напряжения, бессоницы, обострения соматических симптомов и сетование на то, как скучна и сера жизнь. Я пыталась обращаться к его детскому опыту, связывать сегодняшние переживания с возможным травматичным прошлым. Беседы не вовлекали Л. Он выглядел так, будто его мучают несущественными вопросами.
Надо ли говорить, что такая работа и ожидание очередной сессии вдохновения не добавляли.
В принципе, я не допускала мысль о том, что существуют ситуации, когда ничем нельзя помочь. Мы же не в ситуации на грани жизни и смерти, а вот в такой, бытовой, как у Л.
Ходит же он зачем-то на терапию, в самом деле! Ведя терапию Л., я начала чувствовать, что вхожу в злобный азарт обнаружения способа, которым я прихлопну его психологические защиты и его извечное бодание со всем, что ему ни предложишь. Но не могу отрицать, что стала порядком уставать от упражнений по поднятию тяжестей.
Однажды в связи с тем, что предыдущий клиент не пришёл, у меня образовался большой перерыв, и, оказалось, что я приехала в кабинет рано. Нет ничего хуже впустую потраченного времени!
От ожидания устаёшь больше, чем от непрерывной беседы и приёма нескольких человек. Обычно я нахожу, чем заняться: читаю книги, работаю над новыми статьями.
К тому же у меня много интереса к чисто статистической работе.
Но в тот день занять себя изучением литературы или подготовкой к занятиям я не могла.
Хотелось отменить приём и отправиться домой в нормальное время. Я позвонила Л. с вопросом: можно ли перенести наш сеанс на завтра? Наша встреча оказывалась самой поздней.
Л. мне ответил: «Нет, завтра я не могу. И в пятницу не могу.
А на следующей неделе смог бы только в пятницу, субботу и воскресенье». Предложенные варианты были ничем не лучше перспективы сегодня коротать время в ожидании. Тогда я оставила всё, как прежде, и осталась в кабинете, сославшись, что всё-таки у нас уговор, и у меня перед ним обязательства.
Когда мы встретились, я почувствовала необходимость объясниться и начала с рассказа о том, что для означают для меня обязательства, и что обычно я держу слово, даже если мне неудобно. Но поскольку мне было сильно невмоготу, я рискнула поменять планы, если это возможно.
Сегодня, вспоминая работу с Л., я критически отношусь к тому своему поведению.
Теперь если уж я рискую, то с холодным рассудком, без суеты и извинений. Также я заведомо не поставлю себя в неудобное положение, из-за которого начну мучиться и искать выход.
«Терпеть» перестало быть для меня актуальным.
Но во времена Л. я болела тактичностью и дрожащим отношением к контакту. Клиенты были наперечёт. И конечно я поступала, как считала благородным и правильным.
Л. молча смотрел на меня с пустым выражением глаз. Он никак не отреагировал на замечание про обязательства.
— Я подумал о том, чтобы завершить терапию.
Я помолчала, ощутив укус совести за попытку отменить сеанс.
— Хорошо, ты всегда можешь это сделать. Могу я узнать, на что ты опираешься, когда принимаешь это решение?
— Ну, давайте так. Я хожу достаточно давно, и мой запрос до сих пор не решён. Мне также плохо, как и раньше. Я не чувствую радости, у меня нет общения, какого бы мне хотелось.
К тому же меня тяготит время, которое я здесь провёл. И я подумал о том, что раз всё происходит так медленно, то сколько мне ещё надо времени, чтобы достичь цели?!
Я пришёл решить одни задачи, правда, ожидая магического эффекта.
А решились другие, которые я не запрашивал. Мне всё сложнее сюда ходить, особенно по вечерам, когда голова не соображает.
Либо надо менять время на дневное. Первые месяцы терапии были просто фигнёй, мы просто ставили заплаты, а вглубь не шли. Процесс ни о чём.
Сегодня, вспоминая работу с Л., я критически отношусь к тому своему поведению.
Теперь если уж я рискую, то с холодным рассудком, без суеты и извинений. Также я заведомо не поставлю себя в неудобное положение, из-за которого начну мучиться и искать выход.
«Терпеть» перестало быть для меня актуальным.
Но во времена Л. я болела тактичностью и дрожащим отношением к контакту. Клиенты были наперечёт. И конечно я поступала, как считала благородным и правильным.
Л. молча смотрел на меня с пустым выражением глаз. Он никак не отреагировал на замечание про обязательства.
— Я подумал о том, чтобы завершить терапию.
Я помолчала, ощутив укус совести за попытку отменить сеанс.
— Хорошо, ты всегда можешь это сделать. Могу я узнать, на что ты опираешься, когда принимаешь это решение?
— Ну, давайте так. Я хожу достаточно давно, и мой запрос до сих пор не решён. Мне также плохо, как и раньше. Я не чувствую радости, у меня нет общения, какого бы мне хотелось.
К тому же меня тяготит время, которое я здесь провёл. И я подумал о том, что раз всё происходит так медленно, то сколько мне ещё надо времени, чтобы достичь цели?!
Я пришёл решить одни задачи, правда, ожидая магического эффекта.
А решились другие, которые я не запрашивал. Мне всё сложнее сюда ходить, особенно по вечерам, когда голова не соображает.
Либо надо менять время на дневное. Первые месяцы терапии были просто фигнёй, мы просто ставили заплаты, а вглубь не шли. Процесс ни о чём.
— Справедливости ради давайте и про плюсы. Я стал чувствовать злость, и если раньше уходил от пугающих ситуаций, то теперь я конфликтую и даже получаю удовольствие от этого. Я стал разделять обязанности и понимать, где и что от меня не зависит. Я не беру лишнюю работу, не стараюсь выслужиться. Что-то из привычного просто не делаю.
— Тебе это трудно даётся не-делание?
— Неа. Я просто забиваю и всё. Мне стали яснее некоторые вопросы, я стал разбираться, что к чему. Я стал отдыхать и меньше напрягаюсь. Ну, у меня есть место, где я могу поговорить о себе
...И даже испытываю привязанность к этим встречам.
— Тебе это трудно даётся не-делание?
— Неа. Я просто забиваю и всё. Мне стали яснее некоторые вопросы, я стал разбираться, что к чему. Я стал отдыхать и меньше напрягаюсь. Ну, у меня есть место, где я могу поговорить о себе
...И даже испытываю привязанность к этим встречам.
Я хожу достаточно давно, мой запрос до сих пор не решён.
Мне также плохо, я не чувствую радости, у меня нет общения,
какого бы мне хотелось
Мне также плохо, я не чувствую радости, у меня нет общения,
какого бы мне хотелось
— Ты знаешь, я приятно удивлена, когда ты говоришь о привязанности. Ты ходишь сюда, запрашивая каких-нибудь техник, экспертной мудрости, а получаешь человеческое общение и принятие себя просто так, из-за чего твоя жизнь начинает меняться, а ответы приходят сами собой. Ты решил для себя, куда дальше двигаться?
— Нет, не решил. Я ещё не ухожу. Решаю. Ещё не критично, ещё не ухожу...
— Это привычно для тебя: доводить ситуацию до критичности? Зачем? Чтобы взорваться?
— Да. Такое может быть! Это может быть внешняя ситуация, которая меня доведёт. Всегда можно списать на то, что это не я, это — ситуация.
— Хм. Интересно, чтобы переложить вину на кого-то другого?
— Нет, на себя, скорей всего.
— Скажи, когда ты говоришь о привязанности, ты имеешь в виду что-то похожее на зависимость?
— Нет, я говорю о нужде, когда мне что-то надо. Надо понимать, что если я уйду отсюда, то я пойду к другому психологу, а лучше — к психиатру, за таблеткой.
Сосчитать бы, сколько раз я слышала этот клиентский торг: «Если то, иначе всё.
От вас пойду за таблетками!»...
Да иди.
— Естественно... ты можешь искать столько психологов, сколько тебе нужно.
— Ну! Ещё раз кому-то всё это рассказывать, привыкать...
— Что ты! Мы уже разобрались, что к чему. Ты знаешь свою «черту». Приходишь и говоришь: Марь Иванна, долго запрягать не будем, у меня вот это. Помогайте и побыстрее!
— Но волшебных таблеток нет!.
Теперь уже Л. пытается мне возразить, что волшебных способов не существует.
Долго мы ещё по этому треугольнику бегать будем?
— Нет, не решил. Я ещё не ухожу. Решаю. Ещё не критично, ещё не ухожу...
— Это привычно для тебя: доводить ситуацию до критичности? Зачем? Чтобы взорваться?
— Да. Такое может быть! Это может быть внешняя ситуация, которая меня доведёт. Всегда можно списать на то, что это не я, это — ситуация.
— Хм. Интересно, чтобы переложить вину на кого-то другого?
— Нет, на себя, скорей всего.
— Скажи, когда ты говоришь о привязанности, ты имеешь в виду что-то похожее на зависимость?
— Нет, я говорю о нужде, когда мне что-то надо. Надо понимать, что если я уйду отсюда, то я пойду к другому психологу, а лучше — к психиатру, за таблеткой.
Сосчитать бы, сколько раз я слышала этот клиентский торг: «Если то, иначе всё.
От вас пойду за таблетками!»...
Да иди.
— Естественно... ты можешь искать столько психологов, сколько тебе нужно.
— Ну! Ещё раз кому-то всё это рассказывать, привыкать...
— Что ты! Мы уже разобрались, что к чему. Ты знаешь свою «черту». Приходишь и говоришь: Марь Иванна, долго запрягать не будем, у меня вот это. Помогайте и побыстрее!
— Но волшебных таблеток нет!.
Теперь уже Л. пытается мне возразить, что волшебных способов не существует.
Долго мы ещё по этому треугольнику бегать будем?
— Раз уж ты остаёшься, давай договоримся о следующих моментах.
Кто будет задавать темы? Честно говоря, мои иссякли.
Прошу тебя перед каждой сессией подумать: чего ты хочешь от нашей встречи? Не глобально, а вот прямо сегодня, сейчас.
Попробуй сформулировать вопрос: хочу понять — что? решить — что? ответить — на какой вопрос?
Второй момент: оставляем ли мы запрос, как переживать радость или пробуем этот запрос как-то изменить.
И третье: упражнения и наблюдения, которые мы совершаем на сессиях, всё же полезнее практиковать в реальной жизни. Просто так, ради того, чтобы чем-нибудь занять сессию, - не стоит. В моих рекомендациях нет смысла, если их никак не проверять на жизненном опыте.
Кто будет задавать темы? Честно говоря, мои иссякли.
Прошу тебя перед каждой сессией подумать: чего ты хочешь от нашей встречи? Не глобально, а вот прямо сегодня, сейчас.
Попробуй сформулировать вопрос: хочу понять — что? решить — что? ответить — на какой вопрос?
Второй момент: оставляем ли мы запрос, как переживать радость или пробуем этот запрос как-то изменить.
И третье: упражнения и наблюдения, которые мы совершаем на сессиях, всё же полезнее практиковать в реальной жизни. Просто так, ради того, чтобы чем-нибудь занять сессию, - не стоит. В моих рекомендациях нет смысла, если их никак не проверять на жизненном опыте.
Перед уходом, принимая от Л. деньги, я говорю: «Спасибо». Л. морщится.
— А вот это лишнее. К чему говорить «спасибо», раз вы получили деньги за свою работу?
— Хорошо, мне важно, что ты оцениваешь мою работу высоко, раз приходишь раз за разом, невзирая на сопротивление.
— А мне нет. И я говорю, что «спасибо» явно лишнее.
— Я не буду так делать.
— Это лишнее!
— Я тебя услышала.
— До свидания.
— А вот это лишнее. К чему говорить «спасибо», раз вы получили деньги за свою работу?
— Хорошо, мне важно, что ты оцениваешь мою работу высоко, раз приходишь раз за разом, невзирая на сопротивление.
— А мне нет. И я говорю, что «спасибо» явно лишнее.
— Я не буду так делать.
— Это лишнее!
— Я тебя услышала.
— До свидания.
Продолжение следует.