Депрессия 2
как выбраться из-под пресса
Терапия. Перспективы. Терапия с депрессивным клиентом первое время похожа на работу вхолостую. От одной-двух сессий его состояние существенно не изменится.
Описание симптомов будет ярким и угнетающим. Ощущение проблемности — удручающе фатальным. Положение, в котором он оказался, отдавать безысходностью.
Первое испытание для специалиста* — не уйти с клиентом в его темноту. Депрессивный будет обесценивать свою жизнь, а заодно и психотерапевта: он уже много к кому ходил, и пока всё без толку. Он станет жаловаться на состояние, но не просить помощи, потому что сам не понимает, какая помощь ему нужна.
Описание симптомов будет ярким и угнетающим. Ощущение проблемности — удручающе фатальным. Положение, в котором он оказался, отдавать безысходностью.
Первое испытание для специалиста* — не уйти с клиентом в его темноту. Депрессивный будет обесценивать свою жизнь, а заодно и психотерапевта: он уже много к кому ходил, и пока всё без толку. Он станет жаловаться на состояние, но не просить помощи, потому что сам не понимает, какая помощь ему нужна.
Пришедший не просто испытывает депрессию. Он ощущает себя так, словно он сам — депрессия. Помогать депрессивному — словно толкать паровоз в гору. Терапевт в присутствии клиента также ощущает тяжесть. Жизнь мрачна, всё доставляет боль. Предстоит добраться до погребённого в защитах отвращения. С найденным переживанием нужно будет наконец что-то сделать.
Депрессивный осознаёт: то, что с ним происходит, — не норма. И страдает совершенно искренне, искренне ожидая избавления от страданий.
Но поскольку клиент изрядно устал бороться, то ему кажется единственно верным решением моментальное избавление от боли. Клиент ищет что-то или кого-то, кто прикончит его депрессию разом. Психотерапия с её продолжительностью и регулярностью не приходит в голову как средство облегчения.
Депрессивный осознаёт: то, что с ним происходит, — не норма. И страдает совершенно искренне, искренне ожидая избавления от страданий.
Но поскольку клиент изрядно устал бороться, то ему кажется единственно верным решением моментальное избавление от боли. Клиент ищет что-то или кого-то, кто прикончит его депрессию разом. Психотерапия с её продолжительностью и регулярностью не приходит в голову как средство облегчения.
А вот врач-психиатр приходит. Именно медикаментозное вмешательство кажется депрессивному клиенту самым верным способом изменить свою жизнь. Клиент приходит к психологу в том числе получить направление к психиатру.
Самый кайф от действия таблетки — первый месяц-два. Состояние стабилизируется, нервы успокаиваются, поводы, которые раньше донимали, становятся незначительными.
Человек ощущает, что боль притупилась, а он прибыл в точку назначения.
Но это работает не он. Это работают химия и эффект удивления. Мозгу дали что-то новое, и он занят изучением этого нового.
Постепенно препараты (как и всё новое) прекращают действовать. Таблетки приняты, но со своей жизнью клиент ещё ничего не совершил. И вот он приходит в психотерапию разбираться, а что ещё можно сделать.
Самый кайф от действия таблетки — первый месяц-два. Состояние стабилизируется, нервы успокаиваются, поводы, которые раньше донимали, становятся незначительными.
Человек ощущает, что боль притупилась, а он прибыл в точку назначения.
Но это работает не он. Это работают химия и эффект удивления. Мозгу дали что-то новое, и он занят изучением этого нового.
Постепенно препараты (как и всё новое) прекращают действовать. Таблетки приняты, но со своей жизнью клиент ещё ничего не совершил. И вот он приходит в психотерапию разбираться, а что ещё можно сделать.
Захват серотонина+психотерапия = почему тандем не работает.
Существует точка зрения, что при лечении депрессии фарма должна сочетаться с поведенческой терапией. Лекарства помогут зацепить в мозге нужные гормональные соединения, а беседы закрепят эффект. Это — в идеале.
Но «в идеале» мало у кого получается.
Во-первых, потому что и покупать таблетки, и проходить регулярную терапию буквально ощутимо бьёт по карману. Идеальный протокол лечения доступен разве что людям с достатком финансов и времени. Но парадокс в том, что у клиентов с достатком депрессия случается куда реже, чем у тех, у кого в жизни замкнутый круг: финансы и спонтанность жёстко отрегулированы, и нужно экономить на себе.
Во-вторых, выпить таблетку и проговорить целый час терапии — не одно и то же. Выпить таблетку нужна секунда. Найти подходящего специалиста, записаться, дотащить себя до психолога, а потом ещё и на регулярной основе — уже целое приключение с неопределённым финалом.
Из двух задач человеку проще выбрать быструю и простую. К тому же, когда лекарство начинает действовать, может показаться, вот он, ожидаемый эффект. Клиент-пациент, ощутив этот эффект, считает, что его проблема решена.
Решения и смыслы на серотониновую подушку не ложатся, поскольку и без них становится лучше. Клиент решает посмотреть. Пока он смотрит, сеансы лечения и психотерапии оказываются во времени разделены.
Когда симптомы вернулись (а они не могут не вернуться, поскольку стиль жизни и привычка к подавлению чувств остались на месте), человек обращается к психологу, но действие таблеток уже ослабло. Тандем таблетки-психолог не работает, потому что сам клиент не даёт им работать.
Но вот что точно крепнет, так это ожидания. После лечения у психиатра запрос звучит нетерпеливее: «Раз уж врачи мне не помогли, давайте-давайте хоть вы! Помогайте быстрее, я так уже устал от всего этого!».
Существует точка зрения, что при лечении депрессии фарма должна сочетаться с поведенческой терапией. Лекарства помогут зацепить в мозге нужные гормональные соединения, а беседы закрепят эффект. Это — в идеале.
Но «в идеале» мало у кого получается.
Во-первых, потому что и покупать таблетки, и проходить регулярную терапию буквально ощутимо бьёт по карману. Идеальный протокол лечения доступен разве что людям с достатком финансов и времени. Но парадокс в том, что у клиентов с достатком депрессия случается куда реже, чем у тех, у кого в жизни замкнутый круг: финансы и спонтанность жёстко отрегулированы, и нужно экономить на себе.
Во-вторых, выпить таблетку и проговорить целый час терапии — не одно и то же. Выпить таблетку нужна секунда. Найти подходящего специалиста, записаться, дотащить себя до психолога, а потом ещё и на регулярной основе — уже целое приключение с неопределённым финалом.
Из двух задач человеку проще выбрать быструю и простую. К тому же, когда лекарство начинает действовать, может показаться, вот он, ожидаемый эффект. Клиент-пациент, ощутив этот эффект, считает, что его проблема решена.
Решения и смыслы на серотониновую подушку не ложатся, поскольку и без них становится лучше. Клиент решает посмотреть. Пока он смотрит, сеансы лечения и психотерапии оказываются во времени разделены.
Когда симптомы вернулись (а они не могут не вернуться, поскольку стиль жизни и привычка к подавлению чувств остались на месте), человек обращается к психологу, но действие таблеток уже ослабло. Тандем таблетки-психолог не работает, потому что сам клиент не даёт им работать.
Но вот что точно крепнет, так это ожидания. После лечения у психиатра запрос звучит нетерпеливее: «Раз уж врачи мне не помогли, давайте-давайте хоть вы! Помогайте быстрее, я так уже устал от всего этого!».
Особенности психотерапии депрессии. Депрессия — это такой вид запроса, при котором очень сложно вменить клиенту ответственность. Депрессия протекает тяжело и долго, а мытарства так изматывают своего обладателя, что принять мысль «я сам загнал себя в угол» в первое время сложно.
Как только озвучиваешь, что коррекция поведения — это процесс и вау-эффекта не будет, у обратившегося появляется ещё одно разочарование. У некоторых клиентов даже заметны раздражение и из ниоткуда взявшаяся резвость — они настойчиво требуют понятного им рецепта. Но увы, другого пути нет.
Депрессивный клиент больше всего в жизни боится спонтанности. Он так цепко держится за свой контроль, что просто в ужасе от возможной потери самоуправления. И согласен на куцее самоощущение вместо того, чтобы пустить хаос в жизнь.
Для депрессивного хаос — любые активности, конфликты, уходы, резкие повороты и прекращение страданий. Сильные эмоции гнева и отвращения пугают его больше всего. Ощущение объёма жизненной энергии при депрессии особое: а вдруг дыхалки не хватит?
Если депрессивный перестаёт страдать, он не знает, что делать со своей жизнью.
Именно поэтому так тяжело работать с человеком в депрессии, выгода выхода из неё не очевидна.
Как только озвучиваешь, что коррекция поведения — это процесс и вау-эффекта не будет, у обратившегося появляется ещё одно разочарование. У некоторых клиентов даже заметны раздражение и из ниоткуда взявшаяся резвость — они настойчиво требуют понятного им рецепта. Но увы, другого пути нет.
Депрессивный клиент больше всего в жизни боится спонтанности. Он так цепко держится за свой контроль, что просто в ужасе от возможной потери самоуправления. И согласен на куцее самоощущение вместо того, чтобы пустить хаос в жизнь.
Для депрессивного хаос — любые активности, конфликты, уходы, резкие повороты и прекращение страданий. Сильные эмоции гнева и отвращения пугают его больше всего. Ощущение объёма жизненной энергии при депрессии особое: а вдруг дыхалки не хватит?
Если депрессивный перестаёт страдать, он не знает, что делать со своей жизнью.
Именно поэтому так тяжело работать с человеком в депрессии, выгода выхода из неё не очевидна.
При депрессии объём жизненной энергии ощущается особо: кажется, что на события в жизни просто дыхалки не хватит
Если клиент обратился к психотерапевту, значит в его жизненных условиях не получается справиться самостоятельно. Окружение не мешает, а порою даже помогает ему подавлять себя. Клиента нередко уговаривают пойти к врачу и прервать поток страдания (что неудивительно: за долгое время он их просто достал).
Близкие становятся особо чувствительны к настроению страдальца, чем только усугубляют его состояние. Депрессивного освобождают от обязанностей, делают за него работу, тонко реагируют на любое изменение настроения, в его присутствии ходят по стенке.
Внутри себя они давно уже закатили глаза к небу от невыносимости, но перечить депрессивному не спешат. Так, депрессия традиционно становится заботой специалистов.
Обратившийся искренне считает, что раз у него не получается побудить себя заниматься чем-то, то лучший способ — это использовать «волевой адок». Я называю волевым адком ставить себя в ещё большие ограничения, чем были до этого.
Клиент рассуждает: когда контролировать себя не получается, что нужно делать? Правильно. Контролировать себя ещё больше!
Особенно сложным этапом терапии является работа с контролем как сверх-идеей, несущей конструкцией депрессии. Приходится бодаться с намерением управлять своей жизнью через контроль. Контроль — это не только повод для гордости и супер-важно, это ещё и способ загонять себя в угол.
Депрессия сосредотачивает всё на себе. Период, когда человек находится в депрессии, оказывается очень беден на события. Вываливаются целые пласты времени без встреч, без событий, без смены обстановки. Ощущение бессмысленности усилий ширится. Возникает ощущение себя пустой личностью.
Близкие становятся особо чувствительны к настроению страдальца, чем только усугубляют его состояние. Депрессивного освобождают от обязанностей, делают за него работу, тонко реагируют на любое изменение настроения, в его присутствии ходят по стенке.
Внутри себя они давно уже закатили глаза к небу от невыносимости, но перечить депрессивному не спешат. Так, депрессия традиционно становится заботой специалистов.
Обратившийся искренне считает, что раз у него не получается побудить себя заниматься чем-то, то лучший способ — это использовать «волевой адок». Я называю волевым адком ставить себя в ещё большие ограничения, чем были до этого.
Клиент рассуждает: когда контролировать себя не получается, что нужно делать? Правильно. Контролировать себя ещё больше!
Особенно сложным этапом терапии является работа с контролем как сверх-идеей, несущей конструкцией депрессии. Приходится бодаться с намерением управлять своей жизнью через контроль. Контроль — это не только повод для гордости и супер-важно, это ещё и способ загонять себя в угол.
Депрессия сосредотачивает всё на себе. Период, когда человек находится в депрессии, оказывается очень беден на события. Вываливаются целые пласты времени без встреч, без событий, без смены обстановки. Ощущение бессмысленности усилий ширится. Возникает ощущение себя пустой личностью.
Чтобы справиться с депрессией,
человек начинает загонять себя в «волевой ад»:
если не получается контролировать себя,
ему нужно контролировать сильнее
человек начинает загонять себя в «волевой ад»:
если не получается контролировать себя,
ему нужно контролировать сильнее
Депрессия — это болезнь привязанности. Депрессия — это не состояние для одного.
Она всегда обращена к кому-то. Депрессия нацелена на объект, который, по мнению обладателя, сильно повлиял на него.
Депрессия является пассивным вызовом человеку (людям), к которым депрессивный вовремя не смог обратиться. Распутывая депрессию, обнаруживаешь в процессе бессилие, злость и обиду к конкретным личностям. Каждое из этих состояний ведёт к самостоятельной потребности, которая не была удовлетворена рядом с этими людьми.
Я называю депрессию «кампанией против одиночества», это пассивный протестный способ обратить на себя внимание значимых людей. В водах депрессии нередко лежит призыв к значимым фигурам. Поэтому одной из задач терапии является восстановление способности прямого контактирования с этими другими.
Она всегда обращена к кому-то. Депрессия нацелена на объект, который, по мнению обладателя, сильно повлиял на него.
Депрессия является пассивным вызовом человеку (людям), к которым депрессивный вовремя не смог обратиться. Распутывая депрессию, обнаруживаешь в процессе бессилие, злость и обиду к конкретным личностям. Каждое из этих состояний ведёт к самостоятельной потребности, которая не была удовлетворена рядом с этими людьми.
Я называю депрессию «кампанией против одиночества», это пассивный протестный способ обратить на себя внимание значимых людей. В водах депрессии нередко лежит призыв к значимым фигурам. Поэтому одной из задач терапии является восстановление способности прямого контактирования с этими другими.
Анализируя продолжительность и сложность депрессии, я настаиваю на мысли о том, что медикаменты — не главное в её коррекции. Без распутывания клубка эмоций и привычек, без работы с окружением и жизненным контекстом невозможно влиять на состояние существенно. Большинство клиентов, кто когда-либо обращался к фарме, всё равно впоследствии приходили в психотерапию, ко мне или коллегам.
Кто-то возвращался разочарованным кратковременным действием таблеток, кто-то жаловался на синдром отмены. Кто-то — в озлобленности на себя и свою жизнь. Кто-то — с раздражением на правоту первоначально высказанной гипотезы. И всегда защищая свой выбор пить таблетки, но с бедным набором аргументов, почему стоит продолжать это делать.
Таблетки лишь создают иллюзию, что выход из депрессии где-то рядом.
Но выход там же, где и вход: не создавать привычку к подавлению. А это потребует намерения, то есть ответственности самого обратившегося. В конечном счёте работа с депрессивным клиентом — это работа по возвращению ответственности за свою жизнь.
Кто-то возвращался разочарованным кратковременным действием таблеток, кто-то жаловался на синдром отмены. Кто-то — в озлобленности на себя и свою жизнь. Кто-то — с раздражением на правоту первоначально высказанной гипотезы. И всегда защищая свой выбор пить таблетки, но с бедным набором аргументов, почему стоит продолжать это делать.
Таблетки лишь создают иллюзию, что выход из депрессии где-то рядом.
Но выход там же, где и вход: не создавать привычку к подавлению. А это потребует намерения, то есть ответственности самого обратившегося. В конечном счёте работа с депрессивным клиентом — это работа по возвращению ответственности за свою жизнь.
Медикаменты создают иллюзию, что выход
из депрессии всегда был где-то рядом.
Но выход там же, где и вход: не упражнять привычку к подавлению.
А это самостоятельная работа клиента
из депрессии всегда был где-то рядом.
Но выход там же, где и вход: не упражнять привычку к подавлению.
А это самостоятельная работа клиента
Когда в психотерапию обращается клиент в депрессии, то не получится разбираться с чем-то одним. Нужно будет сразу всё делать:
В начале психотерапии клиенту на эмоциональном уровне временно может стать «хуже».
Но мы уже определились, что к депрессии приводит подавление своего «не хочу» и дефицит поддержки. Временное ухудшение лишь означает, что процесс терапии «распаковывает» подавленные эмоции. Процесс оживления всегда сопровождается определённой степенью страданий.
Разблокирование подавленных чувств принесёт куда больше жизненности, чем теперешнее состояние. И осознание этой выгоды порою оказывается труднее, чем вся предыдущая работа.
- И проживать упущенные моменты жизни.
- И заново воссоздавать реальность, которой радуешься.
- И вспоминать себя в активном состоянии.
- И учиться социализации без иллюзий, принимать её сложность, неизбежную радость и болезненность отношений.
- И расставаться с обидами и людьми.
- И защищать себя.
- И восстанавливаться после трудового дня.
В начале психотерапии клиенту на эмоциональном уровне временно может стать «хуже».
Но мы уже определились, что к депрессии приводит подавление своего «не хочу» и дефицит поддержки. Временное ухудшение лишь означает, что процесс терапии «распаковывает» подавленные эмоции. Процесс оживления всегда сопровождается определённой степенью страданий.
Разблокирование подавленных чувств принесёт куда больше жизненности, чем теперешнее состояние. И осознание этой выгоды порою оказывается труднее, чем вся предыдущая работа.
Я всегда отношусь к депрессии как к вызову.
Иная, более трезвая реакция на состояние клиента (упаси с ним носиться!), уход от «больничного» отношения и опеки помогают не проваливаться с клиентом в его глубину.
Если представляется возможным, то работа с окружением сильно увеличивает шансы клиента на выход из депрессии.
Кроме того, работа строится в направлении поиска нового смысла в жизни.
Мы анализируем арсенал безуспешных попыток справиться со своим состоянием.
Мы прощаемся с безуспешными попытками, учимся жить без привычки двигать безнадёжные проекты. Мы говорим о людях, которые важны клиенту и общение с которыми нужно опредметить: восстановить его или окончательно с ними проститься.
Иная, более трезвая реакция на состояние клиента (упаси с ним носиться!), уход от «больничного» отношения и опеки помогают не проваливаться с клиентом в его глубину.
Если представляется возможным, то работа с окружением сильно увеличивает шансы клиента на выход из депрессии.
Кроме того, работа строится в направлении поиска нового смысла в жизни.
Мы анализируем арсенал безуспешных попыток справиться со своим состоянием.
Мы прощаемся с безуспешными попытками, учимся жить без привычки двигать безнадёжные проекты. Мы говорим о людях, которые важны клиенту и общение с которыми нужно опредметить: восстановить его или окончательно с ними проститься.
Полезные рекомендации
для профилактики депрессии:
Для исключения дополнительных факторов, влияющих на развитие депрессивного состояния, добавьте в жизнь следующие обследования.
1. Проверьте свой жкт. Нередко проблемы в этой области приводят к снижению качества жизни. Насколько легки и регулярны ваши биологические отправления? Если вы с трудом «отдаёте» то, что нужно отдать, не удивительно, что и с эмоциями у вас тоже самое.
Радостный стул по утрам — неотъемлемая часть хорошего настроения.
2. Проверьте щитовидную железу. Недостаток гормонов щитовидной железы в краях с низким содержанием солнца и моря, витамина Д и йода — фактор, который усугубляет состояния ничегонехотения.
3.Соотнесите нагрузку. Одинаково ли вам нужны ваши мозг и мышцы? Классно, если вы работаете головой, умный и всё такое. Но если вы мало двигаетесь, то вам нечем вырабатывать радость. В буквальном смысле — нечем. Информация не даёт радости в жизни, она её забирает. Хотите поддерживать свою волю и активность — сообщите своему телу, что оно вам нужно не только, чтобы таскать голову.
В пользу трудотерапии: трудотерапия при депрессии полезна. Раз депрессия — это переизбыток мыслей, то «лечится» она в том числе и клин – клином: действием. Важно создавать в жизни равновесие. При этом активность должна набираться постепенно и не превращаться в волевой ад.
*специалиста — в тексте описана работа психотерапевта без медицинского образования и не имеющего права назначать медицинские препараты. Консультативная и эмоциональная поддержка является сутью оказываемой услуги. При этом продолжительность психологической работы с нуждающимся в помощи человеком при депрессии нередко распространяется более чем на 10 сессий (часов) и может составлять от полугода до года, а в иных случаях — и больше. В этом смысле мне кажется неверным называть такую работу консультациями, а специалиста — психологом-консультантом. Глубина психоэмоциональной работы и степень доверия между клиентом и специалистом становится больше и прочнее по мере того, как в работе затрагиваются скрытые черты личности обратившегося. Это более интенсивный и серьёзный процесс, чем консультирование.
Говоря простым языком, длительно сотрудничая, психолог уже не осведомляет клиента, а «терапевтирует», осуществляет воздействие. Возникает понятие «терапевтический сеттинг» — договор, сотрудничество участников. Вслед за чем терминология меняется, услуга при этом остаётся частью светской, не медицинской культуры.
Говоря простым языком, длительно сотрудничая, психолог уже не осведомляет клиента, а «терапевтирует», осуществляет воздействие. Возникает понятие «терапевтический сеттинг» — договор, сотрудничество участников. Вслед за чем терминология меняется, услуга при этом остаётся частью светской, не медицинской культуры.